Основной акцент данного текста, к сожалению, не в выражении скорби пострадавшим и понесших потери в трагедии. Я не знаю, как написать материал, поддерживающий потерпевших в подобных обстоятельствах. Для такой цели, кажется, лучше подойдут видео с музыкой, стихи, минута молчания, коротки слова поддержки, но никак не текст информацией. Моя статья обращена, получается, не к пострадавшим — а к наблюдателям происшествия.
Сей материал посвящен тому, чтобы понять возможности и ограничения современной практической психологии перед лицом случающихся массовых убийств, организованных частными лицами не во имя отстаивания неких общественных идей (как, например, теракты), а во имя… самого убийства? выражения хронической ненависти к другим? Во имя чего-то непостижимого для большинства из нас. ЗАЧЕМ?
Два года назад я посмотрела фильм «Что-то не так с Кевином», снятый по книге «Цена нелюбви» автора Лайонел Шрайвер. В книге речь идет о вымышленных событиях (хотя регулярные расстрелы в школах США выдумкой не являются). Многим из нас понятно или хотя бы известно, почему человек из неблагополучной семьи, систематически подвергавшийся эмоциональному и физическому насилию, пренебрежению, депривации, и сам может «перенять» садистические наклонности, ожесточиться, стать опасным для других*. В психологии со времен Фрейда это описано как «идентификация с агрессором». И это тот случай, когда теория, продолжая обогащаться, уже отвечает почти всем запросам практики. Мы догадываемся, что у отца-преступника, дети, если они есть, наверняка тоже вырастут психологически «подготовленными» к криминальным деяниям. Но в истории, рассказанной Лайонел Шрайвер, тот редкий и исключительный случай, когда в самой обычной семье вырастает убийца. Тот же вариант описан в «заводном апельсине» — у трудолюбивых богобоязненных родителей вырастает вандал и убийца Алекс.
* или замкнется в себе, в депрессивном состоянии, будет предельно пассивен в общении и делах, не видя в окружающем ни смысла, ни ценности. В той или иной степени возможен и третий единственно удачный вариант, когда нанесенный ущерб хотя бы частично окажется восполним, плохо завершенные этапы развития будут благополучно пережиты в более позднем возрасте, пусть и при «странных обстоятельствах», психическое развитие выровняется и человеку не придется испытывать острую нереализованность в своей эмоциональной жизни (например, фильм «Я не вернусь» 2014 года).
Интернет «кричит» о том, что вымышленная семья Кевина Качадуряна не обычная. Посмотрите, мать не была в восторге от того, что беременна. Она была не рада ребенку при рождении и в первый год его жизни. Да и далее едва ли радость у нее часто получалась, по крайней мере, по отношению к Кевину. Она не сумела искренне попрощаться со своей жизнью до детей и перестроиться, отречься от своих эгоистических интересов. Она вела себя отстраненно! Держать младенца на вытянутых руках, кому такое в голову придёт! (в фильме такие кадры есть, в книге описано, что ребенок кричал, когда его брал кто-либо, кроме папы).
Но я рискну утвердить, что, на мой взгляд, вымышленная семья Качадурянов, пусть и не самая счастливая, но достаточно обычная. «Игнорирующий» вариант проживания беременности встречается не редко. «Принятие новой социальной роли матери у первородящих беременных женщин» не всегда проходит гладко. И иногда терпит полное или частичное фиаско (эмоциональная привязанность формируется у ребенка в первую очередь с кем-то другим и в меньшей степени с матерью). Частота послеродовых депрессий растет катастрофически. Коррекционные программы для таких матерей существуют и полезны: по психологическому сопровождению беременности и по профилактике и преодолению послеродовых депрессий. Полезны, но не всемогущи.
Если бы в каждой такой семье, где у мамы не все задалось с принятием новой социальной роли матери, и где случились проблемы с привязанностью в паре мать—ребенок, вырастал убийца или психопат, мы погрязли бы в насилии. Большинство детей либо хотя бы частично переключатся с матери на более пригодных для формирования привязанности людей, начнут восполнять дефицит на стороне, либо отношения с матерью все же будут приоритетны, но травматичны. Эмоциональное и интеллектуальное развитие таких детей в обоих случаях может пострадать, но они не попадут на этом основании в зону риска по криминальным деяниям из-за психологических изъянов своих матерей.
Согласно био-психо-социальной модели в понимании клинических патологий, смотря на мать и её внутренние конфликты, мы упускаем еще два важных фактора проблемы.
