В более ранние эпохи ментальность людей была такова, что почти все события «сопоставлялись» с волей богов и течением судьбы. «Чему быть, того не миновать» — говорили рыцари и доблестные войны, в представления о жизни которых было включено, что в любой предстоящий день они могут пасть в бою за свою честь или светлое имя тех, чьим интересам служат. «Будет то, что Богу угодно» — горевали родители болеющего ребёнка, надеясь и молясь о его выздоровлении, в то время как возможности медицинской помощи были очень ограничены по отношению к широкому спектру заболеваний. «Видно, так на роду написано» — судили о счастье и горестях, приходящих к одним и минующих других.
В эти времена было крайне сложно, а часто и невозможно, сменить уклад жизни, улучшить условия своего существования. От собственной активности зависело мало, гораздо меньше, чем теперь. А раз столь многое уже предопределено без возможности на то повлиять, люди не приучались чувствовать своей личной вины, если у них что-то шло худо, и реже осуждали окружающих за их неудачи и беды.
На сегодняшний день имеет место обратный эффект. Мы привыкли, что почти на все можно оказать влияние, и если вдруг нечто не поддаётся нашему воздействию, это вызывает часто возмущение и даже неверие. А потом вину — «что я за глупец и неумеха, если не могу «разобраться» с проблемой!». Во имя непризнания своего бессилия, мы можем совершать поступки, которые, и умом, и сердцем, понятно, что ни к чему хорошему не приведут. Лишь бы отложить вывод о собственной беспомощности в сложившихся обстоятельствах.
Переживание бессилия сейчас считается чем-то стыдным. Мы виним себя, если дело касается нас, и испытываем жалость к другим, если у них не получается улучшить свою участь, несмотря на то, что вокруг «столько возможностей». Причём это применимо даже для тех ситуаций в отношении нас или других, из которых в принципе нет красивого выхода. Но обвинительный порыв с такими мелочами не разбирается.
Альтернатива — все-таки наличие представлений о «зоне здорового бессилия».
Несмотря на огромное количество всего, на что повлиять можно, есть то, на что повлиять нельзя. И наша задача, распознать такие ситуации, чтобы не тратить на них силы и не заниматься бесплодным самобичеванием.
Представьте, у нас в каждый момент времени есть определённая власть над ситуацией (обстоятельствами). Как легко и приятно в это поверить. Теперь более неприятный момент:
А у ситуации (обстоятельств) всегда есть определённое влияние на нас.
Не признавать силы обстоятельств, не изучать свойств воздействующих на тебя сил — означает иметь ещё меньше влияния на ситуацию, чем можно было бы иметь. С каким знаком — положительным или отрицательным — давит внешняя и внутренняя (иррациональное в нас) действительность, можно понять по своему состоянию*. Если оно радостное или спокойное, тело наполнено энергией, легко возникают желания — давление внешней и внутренней обстановки положительное. Но бывает, что невозможно обнаружить в себе перечисленных ощущений, или они затмеваются негативными моментами — недовольствами собой, метанием чувств, апатией, плохим телесным самочувствием, недостатком сил и пр. В этом случае важно изучить источники и свойства имеющегося воздействия: либо гнетёт что-то плохое, либо недостаёт жизненно необходимого хорошего, питательного. Данная идея опирается на то, что мы чувствуем себя хорошо, если внутренняя и внешняя реальность не препятствует этому с одной стороны и предоставляет минимально необходимое — с другой*.
* Это утверждение справедливо для большинства случаев. Но не для всех.
Есть презумпция невиновности (тот, чья вина не доказана — невиновен), а я в контексте данной темы предлагаю презумпцию бессилия:
Если нет поводов думать, что возможно повлиять каким-либо конкретным способом на то или иное явление, должно считать, что повлиять на него невозможно.
Зачем же оно надо вводить в практику такую презумпцию? Почему не считать, например, что если не доказано, что на событие невозможно повлиять, то должно считать его пригодным к улучшению.
Во-первых, ради продуктивности и личной эффективности. Представьте, что на явление Х на самом деле нельзя повлиять в имеющихся реалиях. А очень хочется. Поэтому кем-то регулярно предпринимаются попытки влияния, выделяются силы на занятие явлением Х. Явных доказательств, по которым можно было бы однажды распознать, что на Х повлиять нельзя, не существует. То есть если кто-то не пользуется презумпцией бессилия, то он может в течение всей жизни тратить силы на одно или несколько явлений, которые годами не будут «сдвигаться с места».
Во-вторых, презумпция бессилия при правильном использовании воспитывает в человеке креативность. Если взять за основу постулат, что без конкретной идеи и действий по ее воплощению все останется на своих местах и непригодно к изменению, сила желания начинает конвертироваться в креативность. При этом до рождения готовой идеи мысли и чувства остаются свободными от пустых надежд («Нечто должно быть таковым…!»). Что тоже отдельный плюс. Поскольку умственная работа без «продукта» может утомлять, изматывать, не принося удовлетворения и «отдачи», как труд Сизифа, поднимающего камень, который, в конечном счёте, все равно скатится обратно вниз. И чувства, застревающие в своем содержании и интенсивности, очень истощают, не принося ни капли пользы.
В-третьих, это надежный способ существенно избавится от «невротической» вины. Поскольку, если некто годами пытается влиять на явление Х, на которое на самом деле повлиять нельзя, он своими действиями постепенно приумножает чувство вины и суждение о собственной никчёмности прямо пропорционально затраченным силам и количеству безрезультатных в отношении проблемы лет.
Диалоговая иллюстрация к моему тексту (диалог сокращенный, вымышленный, при отсутствии деталей):
- Как можно повлиять на данные события?
- Вы можете опробовать следующие общепринятые способы для таких ситуаций: …, … и … .
- Я их уже опробовал(а), ничего не помогло. Нужен другой способ.
- А если предположить, что другого способа нет.
- Разве такое возможно?!
- В том числе и это вполне возможно.
Презумпция бессилия, опирающаяся на возможность отсутствия «выхода» из какой-либо ситуации, не означает необходимости впасть в отчаяние. Она оберегает от того, чтобы враждебно набрасываться на себя или окружающих за отсутствие божественного всесилия. И заставляет не «привязываться», не становится рабом тех благ и радостей, к которым ты движешься («пока желаемого нет, все неприемлемо, а я ничтожество»).
Благодаря смирению с потенциальной невозможностью, можно высвободить силы и уделить внимание эффективному движению вперёд. Можно автономизировать свою радость и удовлетворённость жизнью. Можно выдавать продуктивность, потому что ты так решил, потому что ты нечто придумал, потому что ты во что-то веришь, а не потому что «иначе» случится непоправимое. Человек смирённый может быть в разы продуктивней человека, гонимого своими катастрофическими мыслями и чувством вины; а вдобавок у него имеются все условия для того, чтобы чувствовать себя счастливым прямо в настоящий момент, независимо от того, как будут складываться внешние события.
Презумпция бессилия не отменяет ответственности за те поступки, которые заведомо нам по силам, или бездействие в отношении тех вопросов, которые нам важны. Потенциально ее можно использовать для самообмана, то есть придумать себе беспомощность там, где решение лежит на поверхности, но его «лениво» воплощать. Но этот момент уже на совести пользователя. Тема ответственности не менее важна, чем тема бессилия и заслуживает отдельной статьи. Пока же лишь отмечу, что это могут быть не взаимоисключающие вещи, а наоборот — взаимоусиливающие друг друга.
