Идейный вдохновитель Нифонт Долгополов
Я давно хотела написать на эту тему, но до нынешнего момента не находилось повода и энтузиазма.
В интернете находила множество серьезных и юмористических статей про различение «хорошего» и «плохого» психолога и хотела тоже чисто по-человечески для себя определиться, где же пролегает эта граница, и какие критерии различения я считаю наиболее существенными по данному вопросу.
Для начала в защиту профессиональной самооценки хочу сказать, что не претендую на звание «совершенного психолога». Когда речь не идет о вопиющем непрофессионализме (читать также: ошибки профессиональных психологов; квалифицированный психолог — стандарты образования), мне кажется более реалистичным представление, что профессиональный психолог, пусть в незначительных мелочах, но не может окончательно и навсегда избежать участи проявиться как «плохой психолог».
Например, почти во всех психотерапевтических школах психолог не должен сообщать клиенту о своем мнении в виде оценочных суждений. Но едва ли такое возможно, чтобы никакая личностная предвзятость не просочилась в работу.
К счастью, с увеличением практического опыта и с развитием теоретико-методологического инструментария психолога, в нем остается все меньше от «плохого психолога»
Итак, я взялась за написание этой темы потому, что узнала для себя необычный новый ракурс рассмотрения данной проблемы.
Сначала о психологах. По моим наблюдениям психологи (и, конечно же, я в том числе) очень интересуются «диагнозами», а точнее оценкой тяжести нарушений.
На эту тему написано множество прекрасных книг (Ненси Мак-Вильямс, Отто Кернберг). Кроме того, каждый «хороший психолог» знает, что в определенных случаях, выходящих за пределы его компетенции, он должен привлечь к сотрудничеству психиатра. А значит, он должен каким-то образом (потому что его, скорее всего, этому не учили — диагнозы и оценка тяжести нарушений сфера компетенции психиатра) оценивать обращающихся к нему.
Если психолог работает в центре, то худшее, что ему грозит — это увольнение. Ответственность же несет психологический центр, предоставивший услугу. Частному психологу еще сложнее, так как в случае неприятных непредвиденных обстоятельств, он становится легкой мишенью судебных разбирательств для расстроенных родственников.
Из всего вышеописанного понятно, что психологи всеми силами стараются обогатить свои знания о проблеме нормы и «опасной» патологии. И тут я хочу описать один весьма эффективный критерий оценки, не требующий всесторонних теоретических познаний и многолетнего опыта.
Он не поможет определить, в какой момент нужно, а в какой — нет, в срочном экстренном порядке звонить в психиатрическую службу. Но дает ясное представление о том, в каком случае стоит или не стоит продолжать работу с обратившимся клиентом.
У каждого психолога имеется свой инструментарий для работы. Если психолог появился в профессии какое-то время назад, то обычно он уже понял и отметил для себя, какие средства и как он может использовать в работе из тех, которым его обучили, для того, чтобы оказывать профессиональную помощь обратившимся.
Психологи могут различаться по степени своей ригидности или изобретательности в этом вопросе. Например, кто-то может изучить несколько средств-инструментов и пропихивать затем их везде, где только получится. Но хочется верить, что психологи по большей части творческие люди и не останавливаются в своем развитии. В любом случае, на мой взгляд, психолога в значительной степени характеризует способность к рефлексии и осознанию своих профессиональных навыков.
Итак, к психологу приходит новый клиент. И тут психолог обнаруживает — что бы он ни делал, это НЕ работает. А справедливости ради отмечу, что каждый 15 клиент он как раз такой — НИЧЕГО не работает, по крайней мере, так хорошо, как должно было бы! Хочется надеяться, что с опытом получится обрести невероятное просветление и больше никогда не сталкиваться со своей профессиональной беспомощностью. Но, в общем-то, понятно, что желание какое-то неисполнимо-нереалистичное.
Тут-то, на пике осознания беспомощности, и появляется соблазн оценки клиента. Потому что очевидно, что «на больного хронической шизофренией или эндогенной депрессией, психотерапевтические методы, если и смогут оказать влияние, то это потребует больше времени и даст менее выраженный эффект» и т.д.
Но на самом деле не важно, как оценивать клиента. Насколько он близок или далек от шизофрении, депрессии, деменции и других клинических диагнозов. Может он и вообще полностью здоров, даже в большей степени, чем сам психолог.
Важно, что продуктивный контакт не складывается! Методы, к которым обращается психолог, с этим человеком не работают
И не важно, что они помогали со всеми другими клиентами или дали мощный ресурс психологу в ходе прохождения своей личной психотерапии («хорошие психологи» проходят личную психотерапию у других более опытных «хороших психологов», в том числе, чтобы уметь отделять свое безумие от безумия своих клиентов).
Таким образом, хороший психолог — это психолог, который умеет замечать и признавать свои ограничения
Это сложно сказать клиенту: «Извини, я не знаю, что сделать. Но я попробовал все, что у меня было, и, кажется, это не дало тебе ничего». Но если этого не сказать, то человек либо затаит обиду на психолога или психологов в целом («обещал и не дал, а еще денег брал!»), либо останется при мнении, что психолог-то «хороший», но еще сильнее уверится в том, что в его трудностях ему не может кто-либо помочь.
Хочется закончить на хорошем и добавить, что важно смотреть даже не только на то, на сколько работают или не работают методы, а на то есть ли динамика. Если после первой встречи, второй встречи и третьей встречи, по мнению психолога и клиента, не произошло вообще ничего, то это повод признать свою профессиональную беспомощность.
Тут еще, конечно, вопрос адекватности ожиданий обоих — психотерапевтическая работа очень тонкий процесс, и неумение заметить самые маленькие предварительные шаги может быть губительным и поддерживать «депрессивный» настрой у обоих.
Более того, даже если требовательный к себе психолог так ничего и не понял про совместные успехи, но клиент сообщает, что удовлетворен и продолжает ходить, то в общем-то все что нужно происходит. Хотя психологу и следует как можно более полно осветить в совместном пространстве вопрос ценности для клиента этих встреч — что именно он берет для того, чтобы поддерживать ясность договоренностей и понимание слабых и сильных сторон формирующихся клиент-терапевтических отношений.
Долгополова Мария — частный психолог в Москве
