Спасибо Александре Савиной и журналу Wonderzine за приглашение поучаствовать в написании материала: «Прощай, грусть: Почему не бывает «неправильной» реакции на смерть».
В связи со смертью близкого любимого человека людям предстоит испытать весь спектр эмоций, не только грусть и печаль. А бывает и такое, что в этой смеси чувств до воспеваемой в литературе и культуре светлой грусти человек так и «не добирается» (данный вариант не благоприятный). И связано это всё не со степенью любви или не любви к умершему, а с собственным психологическим благополучием и привычками обращения со своими эмоциями.
Из всех реакций труднее всего конструктивно пережить и осознать злость на себя в связи со смертью любимого человека (сопряжена с идеями собственной причастности к смерти, когда близкий умершего переживает, что недостаточно оказал заботу, предпринял мало мер предотвращения случившейся смерти, не то сказал, не то думал внутри себя) и злость на этого самого человека. При гармонично протекающем горевании, человеку все-таки удается со временем унять свое чувство вины в отношении предполагаемых собственных проступков и простить умершего за его проступки. Второе особенно важно, когда некто погиб из-за очевидной собственной неосторожности или самодеструктивности. В этом случае его родным для завершения горевательного процесса необходимо будет, в том числе, признать свою злость к почившему.
Радость нужна и не заменима. Она отражает нашу способность испытывать благодарность по отношению к умершему. Кроме того, для того, чтобы не пребывать постоянно в невротической вине, надо понимать, что человек чувствует не только то, что хочет чувствовать. Например, если любимый человек, при том, что он был сильно любимым, причинял одновременно боль или некую степень дискомфорта при своей жизни, после его смерти у близких будет иметь место среди иных чувств некая радость освобождения от боли и дискомфорта (любовь не перечеркивающая).
И на последок скажу про разнообразие эмоций при горевании то, что, конечно же, утратившим близких страшно. Страшно, что жизнь уже никогда не будет такой наполненной, что муки горя никогда не пройдут, что я не справлюсь сам и др.
При благополучном горевании все появившиеся эмоции будут замечены, пережиты, поняты нами, а затем утратят свою интенсивность.
В рамках рассматриваемой темы зависимости интенсивности горя от силы любви, упомяну первые три этапа самой распространённой концепции о том, как человек переживает горе психологически. Начальная фаза горя — шок и оцепенение. Ориентировочно длится 7-9 дней с момента утраты. На этом этапе, часть людей действительно плачет и даже, находясь в сильной растерянности, уже грустит, способна на третий и девятый день проводов умершего прилюдно выражать свои эмоции (не только в уединении), высказывать теплые слова. Но кто-то наоборот «замыкается», замирает, реагирует соматически (перестает, есть, спать, падает или поднимается давление). Некоторые в попытках хоть как-то себя собрать уходят в деятельность, например, в работу, дела, которыми, казалось бы, совсем не время и не место сейчас заниматься. Это тоже является вариантом нормального реагирования, зависит от психологического устройства, склада человека, мало связано с чувствами к умершему (любил ли и в какой степени).
Следующая — фаза поиска умершего. Для неё в первую очередь характерно отрицание постоянства утраты и «ощущение присутствия» утраченного человека. Иногда люди могут на этой фазе застрять, на годы или десятилетия. Длительность фиксации на силу любви, на мой взгляд, не указывает. Скорее это будет вариант невротической реакции. Но тут важно не путать фиксацию этой фазы с тем, чтобы продолжать помнить и переживать благодарность.
Фаза острого горя. Для этого этапа характерна сильная поглощенность образом человека, который утрачен. Это период острой душевной боли, охваченности различными чувствами (страх, стыд, гнев), трудно переносимыми состояниями (отчаяния, беспомощности) и мыслями (о ненужности, бессмысленности происходящего, невосполнимой внутренней пустоте). Будущее либо не допускается к вниманию, либо может представляться переполненным всей той болью, которая переживается сейчас. В каком объеме эмоции, мысли и состояния сопровождаются слезами, заметны окружающим, зависит от индивидуальных особенностей испытывающего их человека, от того, насколько он намеренно или непреднамеренно открыт перед другими, самим собой. Если некто «закрыт» перед собой, то он с одной стороны, вроде как, ни о чем связанном с умершим не думает и старается поменьше всего чувствовать, но при этом внезапными вспышками у него может начинаться истерика, принимающая разные формы (приступы тревоги, запои, переедание, слезы без понимания их причины). Со стороны, оценить меру вовлеченности и глубину, содержание переживаний человека по каким-либо очевидным признакам нельзя.
