Предисловие. Несколько слов о психической травме.
Психологическая (психическая травма) — результат негативного воздействия на психику неблагоприятных факторов среды и событий, приводящих к дистрессу. Часто сочетается с физической травмой, обычно возникает при угрозе жизни или ощущению безопасности человека.
Травма есть последствие чрезмерного стресса и результат опыта, который выходит за пределы возможностей человека справляться с обстоятельствами, а также интегрировать получаемые эмоции по поводу имеющих место событий. Травматическое переживание может включать единичный опыт или череду повторяющихся ситуаций, которые сопровождаются сильным потрясением, которое не проходит спустя недели или даже годы.
З.Фрейд в своих поздних работах пытался показать субъективную природу травмы. Имеют значение в первую очередь не сами внешние события, а то, как они были восприняты человеком, насколько травмирующим оказался полученный субъективный опыт. Даже в отсутствии реального физического, морального или сексуального насилия ребенок может испытать переживание сильной угрозы и невыносимой беспомощности, которое существенно повлияет на его восприятие себя, других людей, окружающей действительности и будет во многом определять дальнейшее поведение. А, наоборот, на другого ребенка реально совершенное физическое насилие может и не оказать столь явного влияния. Это объясняет то, почему на одни и те же события, люди реагируют различным образом.
Гештальт мифы про травму
Автор - Долгополов Нифонт
Обсудим кратко десять распространенных психотерапевтических мифов про психическую травму, которые произвольно или невольно вползли в сознание гештальт-терапевтов и у многих благодатно прижились:
1. Травма есть необычное, «ненормальное явление» в психическом мире
Если понимать под травмой «разрушение внутренних психологических границ» человека, временно нарушающее целостность личности и работу систем психической саморегуляции, то понятно, что «ненормальным» надо считать человека, у которого нет «психических травм».
Установка на «ненормальность», зачастую является ятрогенной, провоцирующей пассивность, ригидность, пессимизм и «тормозящие чувства» - вину, стыд - при взаимодействии клиента с «травматическим материалом».
Первоначальная смутность, размытость психологических границ является характерологической особенностью личности, но она не есть собственно травма, однако является предпосылкой для развития травмы в стрессовой жизненной ситуации.
2. Травма есть следствие «катастрофических», «насильственных» и других стрессогенных ситуаций во внешнем мире
Действительно, катастрофические или насильственные (внешние по отношению к человеку) обстоятельства - частое явление. Но они не являются достаточным, или даже необходимым условием для травмы. Поскольку понятно, что не все люди, прошедшие войну, пережившие землетрясения, пожары, наводнения и потерю близких, являются «травматиками. А кто-то, кто не встречался в своей жизни с катастрофическими и разрушительными внешними событиями, может иметь определенные травмы (к примеру, «нарциссическая травма»).
Отсюда логически следует, что травма — событие внутреннего мира (хотя внешние события могут сильно «помогать» внутренним травматическим процессам).
3. Травматический «негативный материал» как явление психического мира может быть полностью нейтрализован, забыт, вытеснен
«Негативный материал», если он по-прежнему относится к ценностно-значимой зоне переживаний человека, с течением времени не исчезает, и его «интенсивность» может даже не ослабевать. При гештальт-терапии происходит восстановление или создание эффективной границы контакта человека с этим материалом, позволяющей соприкасаться с ним в том темпе, объеме и таким способом, который не был бы деструктивным для личности в целом или для процессов психической саморегуляции.
4. «Травматик» требует более бережного к себе отношения со стороны психолога/психотерапевта
В определенном смысле любая «психологическая проблема», с которой приходит клиент на прием к психологу или психотерапевту, организует во внутреннем мире «ситуативную психологическую травму».
Поэтому не только не вижу полезности в «особой бережности» к «травматику», по сравнению с другими клиентами, но и часто наблюдаю вредность данной установки, поскольку она блокирует уровень возбуждения терапевта, его естественность, правдивость, диалогичность и другие свойства безопасных эффективных клиент-терапевтических отношений.
5. Лечение психической травмы требует поиска специальных внутренних «позитивных ресурсов»
Если «главным ресурсом» в гештальт-терапии является произвольное видение клиентом собственных разрушительных психических механизмов и процессов (например, осознавание способов прерывания значимых потребностных процессов), то специальные поиски «позитивного материала», наоборот, ослабляют этот ресурс.
Как гештальт-терапевт я верю, что при соблюдении «позитивных» условий психотерапии:
- для меня это, прежде всего, интенсивные клиент-терапевтические отношения; важные свойства этих отношений — уважительность, отзывчивость, надежность, правдивость, доверие, прозрачность, отсутствие насильственного давления на клиента, диалогичность
- доброжелательной установке терапевта к личности клиента и к любым его переживаниям
- безопасных пространственных и временных характеристиках терапевтического процесса
будет возможно восстановление или создание «внутренних границ». Это ведет к восстановлению целостности личности и не требует опоры на специальный «содержательно-позитивный материал».
6. Следует избегать «психологической встречи» с «внешним разрушителем» (например, с физическим или сексуальным насильником) в целях уменьшения опасности «ретравматизации»
На мой взгляд, данный тезис-предубеждение может быть полезен только для специалистов первичного уровня обученности в психологии и психотерапии.
Идеология гештальт- метода противоречит данному тезису, поскольку без достаточно «полной встречи» с «разрушителем» невозможен и «полный контакт» с «носителем страха», а значит - полная проработка «фигуры страха» или других необходимых «эмоциональных фигур».
В психодраматическом методе аналогично: при драматизации, постановке сцен с насилием, отсутствие «обмена ролями» с «насильником» может приводить к увеличению проекционных страхов, мистификации «негативного субъекта», превращению конкретного «насильника» во «всемогущего монстра».
Грамотный «обмен ролями» с насильником, наоборот, приводит к увеличению переживания своего права отстаивать собственные границы и увеличению возможности выражения чувств при нарушении физических и психологических границ клиента.
7. Сглаживание переживания, десенсибилизация («обесчувствливание») полезны для работы с травмой
Как и в любой гештальт-работе, различение и осознавание границ является базовым инструментом психотерапевтического взаимодействия с клиентом. И, соответственно, сглаживание переживаний не полезно для любой гештальт-работы.
Если клиент естественным образом защищает себя конфлюенцией (размытостью границ) или дефлексией (избеганием чувств и других переживаний), или десентизацией (понижением уровня переживания), то с ним (независимо от того, является ли он «травматиком» или нет) работают с помощью осознавания способа защиты и целесообразности этого вида защиты в данный момент (а не насильственным разрушением «защиты»), а также помогают найти новые, более эффективные способы взаимодействия с «негативным материалом».
Другим немаловажным аспектом работы с острыми переживаниями является баланс «контакта» (который всегда является в определенном смысле фрустрацией) и «поддержки», который любила обсуждать Лора Перлз.
Еще один момент, на который следует обратить внимание, что для поддержки развития «фигуры», необходимым является достаточное исследование «фона», в частности на стадии «преконтакта». Поэтому осознавание «деталей травматической ситуации» не является «уходом» от фигуры переживания, а наоборот, «основанием» для ее интенсивного проживания.
Таким образом, можно сказать, что как «искусственное увеличение» (амплификация переживания), так и искусственное сглаживание (десенсибилизация и избегание переживания) часто неполезны и даже небезопасны при работе с травмой.
8. Главное при травме — ассимилировать опыт, полученный в ходе травмирующей внешней ситуации
Главным травмирующим процессом, на мой взгляд, можно считать не влияние катастрофических или насильственных событий на психику человека, и не сложность ассимиляции «травмирующего материала», а разрушительное отношение к себе со стороны собственного Я, как в процессе непосредственного воздействия «травмирующих обстоятельств», так и после окончания «травмирующей внешней ситуации».
Травмирующая внешняя ситуация является всего лишь триггером («спусковым крючком»), запускающим внутренний процесс саморазрушения - например, у человека гипертрофированы внутренние структуры, которые можно условно назвать ролями «беспощадного критика» и «безжалостного прокурора».
Не случайно, что намного более сильную психологическую травму, как правило, вызывает не первичная травмирующая ситуация, а вторичная. Например, когда жертва обстоятельств подвергается обвинению, стыжению, игнорированию со стороны значимых близких. Которые вместо необходимой поддержки организуют вольно или невольно «травлю», чем еще более «разжигают» внутренние разрушительные процессы травмированного.
Таким образом, главным акцентом в работе с «травматиком» является восстановление позитивного отношения к самому себе в процессе клиент-терапевтических отношений, и только вторым фокусом внимания терапевта является проживание конкретного «травмирующего содержания».
Завершением работы с травматическим опытом будет «завершение» значимых для клиента фигур и продуктивное («не интроективное») присвоение этого опыта, включающего
- первично прожитую травму,
- вторичные травматизации от социума,
- и опыт терапевтической реконструкции.
9. Некоторые виды травмы требуют при психотерапевтической работе специальных телесных движений или физического отреагирования
Все виды эмоционального переживания сопровождаются определенными физическими движениями (мимикой лица, движениями рук и других частей тела) разной степени интенсивности.
В гештальт-методе феноменологическое наблюдение микроактивности частей тела или наоборот, обездвиженности конкретного клиента достаточно для соответствующих терапевтических действий-предложений в процессе гештальт-терапии.
Использование «знаний» (о телесных особенностях при различных видах травматизации) из экспертных методов для терапевтических интервенций автоматически ослабляет эффективность гештальт-метода в работе с клиентом в целом (хотя эти интервенции, безусловно, могут быть полезны сами по себе или в рамках экспертного метода).
10. Для того, чтобы успешно работать с травмой, важно различать «свежую», «острую» и «старую» травму; «травму детства», «шоковую травму» и множество других видов травмы…
Нисколько не дискредитируя «экспертные» направления в психотерапии и, глубоко уважая, признавая терапевтический опыт клиентов, выбирающих данные психотерапевтические подходы, напоминаю, что современная гештальт-терапия относится к противоположному полюсу психотерапий. А именно феноменологическим, клиент-ориентированным, «гуманистическим» (последнее название не очень удачное, поскольку имеет в языке позитивную-этическую окраску — что не соответствует смыслу понятия, которое обозначает, что ответственность за психические процессы и поведение несет во всех случаях сам клиент!).
Из последнего уточнения в скобках понятно, что многие среди клиентов-«травматиков» предпочитают «экспертные» методы, а не гештальт-терапию, а многие гештальт- пытаются «прихватить» из «экспертных» методов «знания», которые, на первый взгляд, укрепляют их терапевтические позиции и методы работы.
Но, гремучая смесь «экспертных» и «антиэкспертных» психотерапевтических установок, как правило, только путает самого терапевта, разрушает его гештальт-способы работы и дезориентирует клиентов.
Резюме
Гештальт-терапия травмы базируется:
- На исследовании самим клиентом (разумеется, при поддержке гештальт-терапевта) комплекса актуальных посттравматических переживаний;
- На последовательной реконструкции патологически разрушенных «фигур сознания», «незавершенных гештальтов» - прерванных эмоциональных переживаний и потребностных процессов;
- На продуктивном завершении этих «фигур сознания», эмоциональных переживаний и потребностных состояний.
- На восстановлении позитивного самоотношения клиента (самоуважения, самопринятия и т.п.)
«Выгодность» такой гештальт-работы для клиента относится, по моему мнению, в основном к «зоне будущего».
По данным Т.Бэрли, после прекращения психотерапии, такие клиенты не уменьшают «свои достижения», а наоборот, даже увеличивают их (именно за счет в значительной степени самостоятельного осознанного восстановления собственных потребностных процессов, понимания собственных прерываний потребностей, осознавания способов восстановления саморегуляции и целостности личности).
А также, по данным исследователей, клиенты-«травматики», прошедшие гештальт-терапию (как, впрочем, и роджерианскую терапию) меньше разрушаются при последующих встречах с травмирующими внешними ситуациями (по сравнению с клиентами, прошедшими «экспертную» психотерапию).
