Из толкового словаря живого Великорусского языка Владимира Даля:
Вина:
- начало, причина, источникъ, поводъ, предлогъ;
- провинность, проступокъ, преступление, прегрешение, грехъ;
- всякий недозволенный предосудительный поступокъ.
Виноватый — сделавший какой-либо проступокъ; должный, обязанный кому уплатой;
Виниться — признавать за собой вину, сознаваться в ней, просить прощения; быть обвиняемым.
Как видно из толкования Даля, вина довольно сложное и амбивалентное переживание. С одной стороны, вина — это чувство, порождаемое совестью. И одновременно, движущая сила, источник мыслей, предлог для осмысления жизни. Мы совершаем внутреннюю духовную работу, сравнивая поступок или действие с тем, что считаем достойным и верным в данной ситуации, и оцениваем себя. Мы можем чувствовать уверенность, покой, удовлетворение, гордость за себя, если мы себе НЕ ИЗМЕНИЛИ. И вину — если сбились с пути.
Часто мы не замечаем, как наша личность эту духовную работу ведет, и лишь ощущения дискомфорта, неудобства, тяжести на душе, тянущее и сосущее, гнетущее, маета, наши вновь и вновь обращаемые к ситуации мысли, т.е. вина, заставляют нас обратиться к себе для дополнительной работы.
Три шага такой работы — есть терапевтическая стратегия работы по обработке чувства вины:
- внимательного анализа ситуации, принятие жизненного пути человека как череду шагов и поступков, часть из которых всегда ошибочны,
- переживания вины, которая усиливается в месте ошибки, тем самым помогая ее распознать; с помощью сравнения с ценностями ошибка оценивается и взвешивается;
- работа раскаяния.
Если с первыми двумя шагами многие справляются, то третий шаг — работа раскаяния — часто бывает в терапии упущен. Исторически так сложилось, что в нашей стране властвуют установки «ошибаться — это плохо» и «когда-нибудь, когда ты перестанешь ошибаться, ты наконец станешь хорошим». Обнаружить ошибку уже болезненно, поскольку это воспринимается как признак неполноценности.
Читать:«Психотерапевтическая работа с чувством стыда»
Раскаяние — это возможность простить себя, отпустить вину, перестать иметь долг. Верующим это работу помогает сделать священник. Его работа состоит в том, чтобы развеять несущественное, а за адекватную вину человек выполняет некоторую работу: просит у обиженного им человека прощение, дает милостыню, кается.
Терапевтическая работа похожа. Если прошлое нельзя изменить, если ошибки в природе человека, то что можно теперь сделать с ее последствиями? Может быть, можно что-то исправить, хотя бы частично. Если это невозможно, то вместе с терапевтом проживается сожаление и раскаяние.
Вина и связанный с ней дискомфорт — довольно распространенная клиентская тема. Поскольку переживать чувство вины неприятно, часть клиентов желают от нее поскорее избавиться и приглашают к этому своих терапевтов. Они рассказывают ситуацию, жалуясь и оправдываясь, преуменьшая свою роль и преувеличивая роль обстоятельств, неосознанно ставя терапевтов на место своей совести и запрашивая отпущение грехов.
Это терапевтическая ловушка. Задача терапевта — придать работе вины духовный смысл личностного развития. Ведь каждый раз при серьезном и вдумчивом исследовании своей ошибки мы укрепляем свою совесть, которая есть внутренняя опора личности. Совесть — это внутреннее чутье на правильное.
Совесть (Большой Энциклопедический Словарь) — выражение способности личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков.
В награду мы получаем целостность и душевный покой. Если мы начинаем совершать эту работу по «формулированию для себя обязанностей»/ мы можем обнаружить, что» кто-то в нашей жизни эти обязанности для нас уже сформулировал и ждет от нас их выполнения, а также наказывает нас с помощью вины, если мы от них уклоняемся. Это вторая природа чувства вины — интроективная или невротическая. Ее суть — переживание себя виноватым без совершения ошибки или без распознавания ее, часто на основании чужого мнения.
Это переживание базируется на конфлюэнции: человек, испытывая вину, как бы принимает ее на веру без критики, не ищет свою ошибку и своего отношения к ней, не распознает, что находится под влиянием другого человека:
- непосредственного обвинения (например, родительское «Что ж ты, посуду не помыл»)
- или интроекта («я опять поздно возвращаюсь (в 40 лет!), мама спать не ляжет, я уже чувствую себя виноватым»).
Стратегия работы с невротической виной — поиск своей ошибки и своего отношения к происходящему, с отделением его от привнесенного извне.
Терапевтические ошибки и ловушки: взять запрос на избавление от чувства вины, не провести в сессии различие между адекватной и невротической виной, остановиться на распознавании вины, игнорируя работу раскаяния.
Пример из практики
Сертификационная сессия. Работает молодая девушка с клиентом, мужчиной 35 лет. Его запрос в том, что он испытывает беспокойство и вину: он недавно женился и очень любит свою жену, но с момента женитьбы стал засматриваться на улице на красивых женщин. Терапевт сфокусировался не на раскрытии сути вины: как он себя винит и в чем он именно при этом виноват, чем это для него важно, что его в этом беспокоит, а на том, откуда он знает, что «нельзя смотреть на красивых женщин» (одна из техник работы с интроектом).
Конечно, это привело к некоторому абсурду. Взрослый мужчина не мог не согласиться, что это глупое правило. Он почувствовал облегчение — временное, поскольку эмоциональные фигуры беспокойства и вины были упущены. А ведь он говорил о чем-то для себя важном, а не глупом. Что было за его беспокойством? Почему женитьба спровоцировала его дополнительный интерес к женщинам? Может, есть внутреннее ощущение несвободы и протест против него? Может быть, он боялся не устоять и потерять жену? Может, есть с женой какие-то трудности, чего-то он в этих отношениях не получает? В конце сессии мужчина сказал: «Большое спасибо! Мне стало легче, я теперь понял, что смотреть на женщин — это хорошо, и не буду больше себя винить».
М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»:
«Я иногда себя презираю… не оттого ли я презираю других?.. Я стал не способен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе. Другой бы на моем месте предложил княжне: son coeur et sa fortune (руку и сердце); но надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, — прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту… но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? что мне в ней? куда я себя готовлю? чего я жду от будущего?.. Право, ровно ничего. Это какой-то врожденный страх, неизъяснимое предчувствие… Ведь есть люди, которые безотчетно боятся пауков, тараканов, мышей… Признаться ли?… Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она предсказала мне смерть от злой жены; это меня тогда глубоко поразило; в душе моей родилось непреодолимое отвращение к женитьбе… Между тем что-то мне говорит, что ее предсказание сбудется; по крайней мере, буду стараться, чтобы оно сбылось как можно позже».
