Волна и пристань это две комплементарные роли, которые могут разворачиваться в коммуникации. Одно из важных свойств волны — способность «смывать» и уносить с собой плохо закрепленные предметы. Если оставить на берегу книгу или бесформенную груду песка, то книгу унесет в море, а груда песка примет со временем всем известную форму, которая характерная для любых песчаных пляжей — очень ровная, чуть наклоняющаяся по мере приближения к воде площадь, у самого своего края становящаяся еще более ровной и мокрой. Пристань — деревянная или каменная постройка, которая создана для того, чтобы под натиском воды сохранять изначально заданную ей форму, и выполнять благодаря этому определенную функцию (причал для кораблей, декоративно-эстетическая).
Если один человек занимает какую-либо устойчивую позицию в неком вопросе, то он «становится пристанью», и тогда потенциально может появится второй человек, заинтересованный в том, чтобы выбранная точка зрения была изменена. Этот второй участник «является волной», которая, обосновывая свои действия чем-то, старается повлиять (неосознанно или намеренно) на вторую сторону. Не добиваясь желаемого результата сразу, начинает действовать с периодичностью, как накаты волн.
Например, пара состоит из мужчины и женщины. Один из них не хочет ребенка, по крайней мере, до тех пор, пока не почувствует в этом яркого своего желания (которое может и не возникнуть). Второй хочет ребенка или начал хотеть. Первый хочет продлить имеющуюся реальность. А второй — изменить ее, привнести желаемое новое, чувствует внутри импульс и энергию влиять на реальность ради воплощения намерения. Но для реализации воли необходимым ингредиентом является достаточная податливость окружения — то есть подхватывание или одобрение инициативы партнером. Для того, чтобы вода могла разровнять поверхность, омываемый материал должен не иметь завершенной формы.
При столкновении с неподатливостью второй стороны, очень велик соблазн облачиться в одеяния пострадавшего или обреченного на страдания. Отсутствие отклика на проявленную инициативу (опирающуюся на благие помыслы) воспринимается часто как безразличие или отвержение.
Или может возникнуть импульс перекроить себя под новые условия, «отречься», не оплакивая, от мощных побуждений души, сокровенных желаний.
Отвержение — активный агрессивный акт. Например, если вы приходите домой и кто-то из близких без каких-либо предпосылок заявляет или дает понять, что не рад вас видеть, оскорбляет или начинает кричать — это отвержение. Если вы пришли и сами завели некий разговор, который затем перетек в крики, оскорбления и нежелание друг друга видеть, то «агрессивный ответ» вторичен первичной активности — реактивен (отражает отношение к обсуждаемой теме, а не базовое чувство к начавшему его человеку).
Субъективные реальности невозможно сопоставить. Поэтому в случае уклонение одного из партнером даже самым благородным ожиданиям второго, невозможно считать «безразличием» (или даже низким состраданием к переживаниям другого участника) это уклонение. Потому что невозможно было бы создать универсальную шкалу измерения субъективных переживаний:
Оля не хочет ребенка с интенсивностью в 2 условных балла, а Петя хочет ребенка с интенсивностью 9 условных баллов. Значит можно утверждать, что Оля, отказываясь заводить ребенка, является более несострадательной к переживаниям Пети, чем он к ее. Теорема доказана — Оля бессердечная с***. Петя пострадавший.
В действительности же невозможно понять, за кем «2» бала, а за кем — «9». Горевать будет тот, не в чью пользу складываются обстоятельства (это тот, кто за неподдерживаемые вторым перемены).
Отношения с глубокой эмоциональной привязанностью — это как минимум два больших риска. Захотеть перемен, воспользоваться шансом (в чем-то очень сакрально-значимом, требующем вовлеченности второго, в чем невозможно легко себе отказать, поскольку это подорвало бы основополагающие жизненные смыслы), и не получить второго «да». Обнаружить ранее не проявленное в партнере и захотеть перемены в нем, чтобы все снова стало таким, каким выглядело.
Очень распространенный сюжет для второго типа разочарования — сексуальный промискуитет. Когда оказывается, что партнеры на деле (но не на словах или и на словах тоже) по-разному относятся к теме верности. И очень часто тот, чьи взгляды в этой сфере более радикальны, обнародует их только после того, как взаимная эмоциональная (иногда объективная тоже) зависимость уже очень сильна. То есть в этой теме при наличии убеждений, выходящих за пределы традиционного обещания «только ты», часто выбирается стратегия непрозрачности так долго, насколько это окажется возможным.
Прозрачная стратегия — если бы все острые углы были обозначены вначале или по мере обнаружения: «а давай в наших отношениях будет разрешен флирт с другими, заходящий не дальше вот этой границы», «знаешь, я не готов(а) себе отказать в других сексуальных связях, когда в наших отношениях чувства станут менее пиковыми», «я вижу, что после всех наших попыток секс тебе менее интересен и важен, чем мне, может я буду добирать эти впечатления с другими?». Частая невыбираемость прозрачной позиции, может быть подогреваема нежеланием симметричности правил (для одного пусть останутся обычные правила, а для второго «искаженные» — пример несимметричности), иногда низкой осознанностью мотивов собственных поступков.
То же самое с устойчивыми психологическими зависимостями (имеются ввиду не только от веществ, но любые связанные с образом жизни и предпочитаемым способом проводить время). Зависимости когда-то видны сразу, или сразу после знакомства сглаживаются (как бы эффект «спасения» отношениями), или, как в случае с промискуитетом, не показываются из чувства смущения / намеренного умысла, но в действительности являются устойчивым выбором личности. Почти любые зависимости, достигая достаточной интенсивности, часто провоцируют в окружающих близких генерацию непрерывных «накатов волн». Иногда, только вступая в отношения, можно переоценить свое равнодушие к чужой зависимости, (особенно, если она умеренно благородна), или наполнится надеждами спасителя. Сам же зависимый обычно — крепкая пристань для волн любой силы.
Ловушка отвергнутого, обделенного, наказанного судьбой или праведно гневающегося (обратная сторона той же медали) опасна тем, что в ней можно пребывать (и испытывать яркие эмоции по этому поводу) бесконечно долго, чувствуя себя при этом жертвой невероятных злодеяний. Но часто переживаемое нами как чистые злодеяния других — это просто наши ошибки восприятия (которые мы получаем шанс обнаружить и со смущением исправить, не повторить в будущем) или неготовность смириться с неизменяемыми жизненными обстоятельствами (которые почему-то продолжают казаться нам изменяемыми, заставляя незаслуженно испытывать чувство вины).
Единственное, из выше обсуждаемого, что относится к определенного рода «злодеяниям» (напоминаю, что очень часто совсем не о них идет речь, а об активации нашей параноидной установки), — способность людей намеренно (или слабо осознанно) не упоминать, активно скрывать, искажать и давать ложную информацию о себе, своих состояниях или намерениях, таким образом, чтобы это могло повлиять на ожидания окружающих (склоняло к определенного типа выборам).
Но в силах этих самых окружающих уметь оберегать себя, учиться год за годом быть все более коммуникативно компетентными, осознающими свои «падкости» и потенциальные ошибки, к которым они ведут, будучи оставленными без контроля. Я об этом пишу не для того, чтобы оправдать или уменьшить ответственность тех, чьи намерения бывают злы, корыстны или воплощаются манипулятивными способами, но для того, чтобы поставить на место субъективно переживаемой беспомощности способность личности выбирать, исправляя свои ошибки и развиваясь.
Заключение
Для реализации любой перемены в отношениях (пребывают неизбежно в динамическом равновесии), маленькой или существенной, нужны два «да». На практике дело усложняется тем, что в отличие от «да», «нет» бывает очень многоликим. Например, «да», не подкрепленное соответствующей активностью, это в своей сути тоже «нет», только менее очевидным способом описанное. Если «нет» не распознано как «нет» или кажется «победимым» собственными усилиями, включаются коммуникативные роли, которые я описала как «волна» и «пристань».
